Все в детстве твердили ему, что нужно быть хорошим мальчиком, но Эдгар никогда не понимал, чего ещё можно хотеть от него? Ему казалось, что той страшной ночью были искуплены все его грехи на много-много лет вперёд, и теперь никто не имел права даже намекать ему на то, что что-то из совершенно им недостойно высокого звания аристократа, которым от рождения наградил его отец. В конце концов, он никого ни о чём подобном не просил. Может быть, именно поэтому он вёл себя из рук вон плохо, как только осознал, что папочка и мамочка далеко, а от тётки всё равно ничего хорошего ожидать не приходится. Может быть, поэтому дерзил преподавателям, чьи скучные лекции вызывали у него желание встать и уйти, а ещё тем, чье обращение с ним не попадало в рамки шкалы его личных оценок. Вот и теперь крадучись пробираясь к кабинет мистера Квинли, Эдгар чувствует себя так, словно геройствует на ровном месте. Конечно, никто об этом его маленьком подвиге не узнает и памятник не поставит, но, возможно, его поймают, а тогда через часа, самое большее через два явится Александр Фишер, заберётся к нему через окно или как-нибудь ещё, и он проведут ещё одну чудесную ночь, сидя в разных концах комнаты и переругиваясь.
В такие холодные ночи в карцере он чувствовал, как зудит шея в том месте, где некоторое время назад красовался укус, как хочется подставить шею снова, чтобы мальчишка впился в неё зубами и напился крови, снова стал тёплым и... обнял его что ли?
И какой идиот не закрывает дверь в собственный кабинет?
Мысли отступают на второй план - Эдгар приоткрывает дверь кабинета и заглядывает внутрь. Темно и пусто, совершенно и абсолютно точно никого. Он скользит внутрь черной тенью, не решаясь щелкнуть выключателем: вспышка света может привлечь того, кто будет проходить по коридору, натолкнуть его на мысль, что можно было заглянуть к профессору Квинли. Он надеется, что маленькая записная книжка с вложенными за подкладку записками лежит прямо на столе либо на одной из полок и найти её не составит никакого труда. Конечно, будь он герром Квинли - обязательно бросил бы её на стол, как только пришёл, а потом занялся бы своими делами и не стал прятать.
Книжка нужна ему, как воздух, во-первых, потому, что она по совместительству служит Эдгару дневником, в котором юноша пытается фиксировать все наиболее значимые моменты в своей жизни, а во-вторых, там написано про Санни, и фон Урах так и не понял, стоит ли ему опасаться, что тайну парня узнает кто-то ещё, или нет. И стоит ли ему бояться, что кто-то другой узнает, что он обладает знанием, которое было непдоступно большинству студентов. Говорить о природе своего происхождения Фишер явно не любил. Он тонко намекнул Эдгару на то, что его ближайшее окружение происходит оттуда же, откуда и он сам, поэтому, наверное, Эдди старался держаться от них подальше - великолепная четвёрка следовавших за Фишером мальчишек.  Многое в их братстве было непонятно ему - прочее не интересовало, и лучшим решением оказалось попросту игнорировать существование вампиров, но записная книжка...
В темноте сложно шарить по поверхностям, сплошь уставленным чем-то, чего он не может разглядеть: всегда есть опасность порезаться и оставить красноречивые следы своего пребывания, а потом доказывай, что это мог быть кто угодно. Разве что герр Квинли имел множество врагов, о которых ему, Эдгару, никогда узнать. Можно ыбло попросить сходить за ней всё того же злополучного Фишера, но Эдгару не хотелось, чтобы он знал о его маленькой тайне. Дневник был для фон Ураха всем, больше, чем всем. Здесь хранились подробные описания событий, которые он столько лет пытался забыть, имена, даты и куча другой абсолютно бесполезной информации, если не имет ключа к её дешифровке. А ключ был лишь у него самого.
Он проверяет шкаф и стол, осторожно перекладывает бумаги, приподнимает папки и даже ручки перекатывает под пальцами, а потом приступает к самой трудоёмкой части обыска - ящики стола. Через полчаса Эдгар так же бесшумно выскальзывает из кабинета,как вдруг...
Шум голосов, смутный, едва различимый. За его спиной гладкая стена. Здесь некуда спрятаться - ещё одна дверь, но это комната адвоката. и она заперта, а возвращаться в кабинет - самоубийство. Молясь всем известным богам, парень бросается навстречу голосам, ощупывая рукой левую стену, пока ладонь ни ложится на дверную ручку. Лёгкий толчок - дверь поддаётся, и Эдгар, взмокший от напряжения, запрыгивает внутрь и захлопывает дверь, переводя дыхание. А если идут сюда?
И снова в темноте. но, привыкший к слабому свету луны из окна, он понимает, что оказался в спальне, а времени на раздумья совсем нет. Фон Урах, наплевав на все аристократические замашки, лезет под кровать, надеясь, что хозяин комнаты хотя бы изредка протирает под ней пыль.